Напрасно сломано перо и зря истрачены чернила. Не Римом властвовал Нерон, но чернью, что сей град чернила. Прошли века, но подлый люд, переродившийся в потомках, по-прежнему труслив и лют. И вся история о том, как толпой послушной и слепой сметали лучшее и лучших. Жги, убивай, и громче пой - тогда и стоны станут глуше. В единстве вор, и плут, и клерк - удачи баловень недавний, как саранча, взмывают вверх, и страх их лозунгом придавлен. И горе тем, кто на пути толпы с прямою встал спиною - бежать, любой ценой уйти, не стать добычей кровяною. А кто толпу взнуздал и впряг в телегу бунта и раздора - тот сам себе заклятый враг, и будет ей раздавлен скоро.
Да, Бонапарт был трижды прав - "стрелять, и не жалеть картечи!" Толпа, зверей в себя вобрав, иной не понимает речи.
Найдёт другую - от печали, но вот для счастья - не найдёт. Пройдёт зима, растает лёд, слова, что болью прозвучали - затихнут. Память скроет их так, словно не было и боли. Любить без слёз, по доброй воле - вот выбор тех, кто чувств своих теперь не пленник, а хозяин. И, пусть разлука и горька, но ждать без сна в ночи звонка не стоит. Избегай окраин стези своей. Не бойся зла, когда оно к тебе нагрянет. Пусть кровь сердечных ран багрянит не ту дорогу, где ты шла. Не отводи свой взгляд от мук - но знай: не Бог судил нам муки.
Не заводи друзей от скуки - друзья приходят к нам не вдруг.
Пока цела та нить, пока ещё надежда жива в нас, исцелить возможно, как и прежде, ранения души. И даже если поздно вернуться и парить - то небо все же звёздно и милостиво к нам.
Попытки не напрасны: ветрам и небесам все паруса прекрасны.
Куда подале от столицы, за много вёрст от стен Кремля, мне посчастливилось родиться. Пусть скудна невская земля, но в ней ещё довольно силы рождать героев и богинь. От колыбели до могилы, поверх болотистых пустынь, летит напев прекрасный, тихий, и Питер внемлет волшебству. И чаек сумрачные крики нестройным хором в тон ему звучат над крышами предместий - моя история любви не знает ревности и мести, и не замарана в крови. Позволь мне стать твоим героем на время чтения стиха - перед тобою в небе строем пройдут дожди и облака. И город мой, как ветер, юный, тебе доверит свой секрет. И перспектив изящных струны озвучат шёпот тёмных лет, от нас ушедших безвозвратно. Лишь только в памяти они грохочут эхом многократным, и слышны только нам одним. О, время, городу и миру несёшь ты праведную весть: не должно в бурю прятать лиру, лишь в ней спасение и есть. На землях синеглазой чуди, от века жившей меж болот, произросла мечта о чуде, и императорский оплот вознёсся к небесам из грязи, и камнем топи замостил, и в кружевах чугунной вязи меня на счастие крестил. Но тучи плыли слишком низко, а ветер снег с дождём месил. И я поверил: небо близко. Пусть даже нет у неба сил смирить в нас ненависть и страхи, и удержать людей от зла. И тень извечной русской плахи по мостовой ко мне ползла. И звался песней стон кандальный, и пили горькую впотьмах. И звон унылый поминальный гудел в полуденных церквах. И вместе с тем - парадный, светский, как джентльмен английский, прям, линейкой лёг до лавры Невский. И от улыбок здешних дам я млел в любое время года. А ветер - ревновал и ждал момента. Часто в непогоду он уносил мой зонт в канал Екатерининский. Возможно, что ветер злился неспроста: я вслух ругал его безбожно, шагая, что твоя верста по лужам, под ноги не глядя, и строго ветра супротив. Порой ещё, забавы ради, себе насвистывал мотив тобой любимой «Орландины» (как жаль, что Хвост покинул нас...) И мнились дивные картины - сплетенье рук, сиянье глаз, и башмачки со стуком на пол, и воск слезами с ночника. Ах, как немного всё же надо для сочинения стиха! Но что стихи... Поэмы жизни куда правдивее моих. И пусть несладко жить Отчизне, по мне – прекрасен каждый миг. Смотри, мой ангел, как прекрасны, как грациозны и просты сквозь сумрак видные неясно - ограды, лестницы, мосты. В реке расплавленные тени полночных жёлтых фонарей чуть слышным плеском о ступени шептали: помни лишь о ней. Её одну зови во мраке, и даже в мыслях с нею будь. Оставь печаль, забудь о страхе. Всё обойдётся как-нибудь. Не жди намёков и признаний, не будь навязчив и угрюм. И чувствам не ищи названий, не то зайдёт за разум ум. Будь честен с нею и спокоен, и не трещи о пустяках, будь каждый миг её достоин, согрей её в своих руках. Не ври, что знаешь всё на свете – не вышел умник из тебя. И не сиди на парапете, в руках ушанку теребя - неровен час, примёрзнешь к камню, и станешь хром и неказист, как в дым упившийся недавно фанат «Зенита», гимназист. Под эти каверзные речи я закурил, оторопев: я с музой жду желанной встречи, а тут такое... Нараспев дают советы мне не к месту. Неужто пьян настолько я? Да, не моя богиня трезвость, но и сейчас хранит меня моя возлюбленная муза. Подите прочь, учителя! Я сам два года как из ВУЗа, не вам теперь стращать меня ни хромотою, ни уродством. А что до правильных манер, то я не силюсь благородством кичиться, я не пионер. Пойду-ка я домой, пожалуй, и спать залягу, и во сне свой разум распрягу усталый. И муза явится ко мне.
Мой дивный ангел, я не волен тебя о милости просить, и пусть я клоун, а не воин, но я влюблён, и эта нить меня уже с тобой связала, и силы нет её порвать. И даже дня мне слишком мало, и неохота засыпать тебе не молвив «Доброй ночи». Прости мне строчки невпопад. Пусть дни темнее и короче, зато часы взаймы у ночи беру. И капля камень точит.
Есть в тебе что-то от тьмы и от сумерек, что-то такое, что тянет за край, что-то, что в душах рождает безумие, что-то, что шепчет: не рай выбирай.
Я не герой, да и ты не красавица, спящая в тёмном зловещем лесу - не обещай ничего, что останется, и, может быть, я тебе принесу
новые песни, и сдачу со смелости, страшные сказки, и шёпот травы. Всё получилось не так, как хотелось бы, всё получилось не в радость, увы.
Эти подмостки из дружеской зависти так ненадёжны, не ступишь ногой. Я уходил чёрным ходом беспамятства, бросив тебя на морозе нагой.
Я никогда за тобой не ухаживал, просто мы встали в одну колею. На полпути из пустого в неважное я обменял свою жизнь на твою.
Просто ты снова меня не дослушала, мне не поверила, вышла за дверь. Так из плохого ты выбрала худшее - всё бы могло быть иначе, поверь.
Всё обернулось обыденно-сумрачным: замуж, побои, две детки, развод, новые слёзы, квартиры посуточно, друг на неделю, неврозы на год.
Всё наложилось, как калька на рукопись: почерк подделав, не станешь умней. Можешь - сражайся, не хочешь - в Неве топись. Жизнь перед нами, и мы перед ней.
Я ведь и сам не по части участия, вместо эмпатии - доски и жесть. От междометий до деепричастия - только ошибки, и всех не учесть.
Не угадать, где соломка подстелена, горло болит, и колени в крови. Выгоды нет ни в душе и ни в теле нам.
Ах, Вишенка, ну что же ты грустишь? Вот новый год, вот новые надежды. Жизнь та же самая, но прежние одежды досадны ей. И слову внемлет лишь молчание. Не жди чудес от Неба. Дыши как дышится. Пиши себе стихи. Пусть мысли будут ясны и легки. Сверкай, свети в сети бездушной web'a
Не дружили, не ждали, не верили, не кричали из окон приветственно. Как отдельным аршином измерили, так и знать не знали, естественно: что наружное, что подкожное, что сокрытое-сокровенное, что ненужное, что подложное - не друзьям, дневникам, наверное, доверялось. А чтобы первыми их не били - смотрели в сторону. И смотрелись мышками серыми. Только позже, почти что поровну рассчитались на девочки-мальчики. Но остались повадки прежние - и сжимались в карманах пальчики в кулачки, и в объятья нежные до конца/до венца не верилось: слишком много тепла потеряно по пути, растряслось-рассеялось где нечаянно, где намеренно.