неча на роршаха пенять, если vanish палёный
Рядами букв тесны черновики,
пытаются стихами стать стишата.
Планктон наитий цедит рифма-кит,
и вечность до удара сердца сжата.
Черновики… То выплеснут орду,
то мор чумной, то вдруг играют в фанты:
пожар в пруду, морозный день в аду,
Троянский слон, Суворов через Анды…
Но иногда из сумрачных глубин
к тебе всплывает кит с китёнком-строчкой.
И строчка в строй встаёт, и строй един.
Ты пишешь чистовик, ты ставишь точку.
Сглотнёшь слюну: нежданно повезло.
И выдохнешь, и будешь жить, как прежде.
Но мойры ловко стянут нить узлом,
и станут ждать, когда им скажут «режьте».
пытаются стихами стать стишата.
Планктон наитий цедит рифма-кит,
и вечность до удара сердца сжата.
Черновики… То выплеснут орду,
то мор чумной, то вдруг играют в фанты:
пожар в пруду, морозный день в аду,
Троянский слон, Суворов через Анды…
Но иногда из сумрачных глубин
к тебе всплывает кит с китёнком-строчкой.
И строчка в строй встаёт, и строй един.
Ты пишешь чистовик, ты ставишь точку.
Сглотнёшь слюну: нежданно повезло.
И выдохнешь, и будешь жить, как прежде.
Но мойры ловко стянут нить узлом,
и станут ждать, когда им скажут «режьте».