адмиралтейская

зима богата воробьями
вороньим карканьем щедра
автобус охает на яме
кондуктор снова ищет драм

но в книге жизни нет злодейства
проезд оплачен воздух сжат
выходим у адмиралтейской
чтоб вниз в нутро метро бежать

роман расхватан по отрывкам
расшита красная тетрадь
зима считай нас по улыбкам
смотри напрасно не потрать

@темы: @стихи

---

соцопрос

Будильник, сука, в ухо верещит:
вставай, вставай, работай, бля, работай.
В кастрюле подмороженные щи,
в айфоне отмороженные боты.

Чуть свет из дома, а вернёшься – ночь.
В ледышках брови, смёрзлась даже маска.
Друг обещал твой гроб нести помочь,
да вот подвёл, и помер перед Пасхой.

С обидой скажешь: Ваня, ты чего,
мы ж сговорились к девкам на Фонтанку,
а ты такой втянул в себя живот,
и похер всё тебе, как танцы танку.

Уронишь рубль, и выпадет орёл,
не дашь упасть в сугроб соседке Маше.
Ворона «nevermore!» в лицо орёт,
а дворник Алишер лопатой машет.

Синоптик врал, заврался и устал.
Летят с карнизов мёрзлые зубила
и бьются под ногами, как хрусталь.
Ты думал – всё, но снова не убило.

И вдруг звонят: пройдите соцопрос!
А как вам ЖКХ? А власть? А Путин?
А к злу склоняетесь?
Ну нет, я за добро,
но скоро нечем радоваться будет!

– Спасибо, гражданин! – благодарят.
Всех благ, законных снов и доброй ночи!
И, кстати, скоро выборы царя.
Ваш голос очень важен. Очень, очень.

@темы: @стихи

---

эдем

такое нежное что хочется уже
не ждать весны и не греметь глаголом
не числиться ни русским ни монголом
не знать кто согрешил а кто блажен

всему свой век свой срок и свой черёд
когда над личным властвует эпоха
не всё так плохо не сказать чтоб плохо
но наше время пленных не берёт

в большом аншлаг и позади москва
а твой париж и призрачен и тщетен
кружатся балерины на паркете
не чувствуя с реальностью родства

но всё не зря потерянный эдем
он пахнет яблоками счастьем и покоем
и ева празднует замужество такое
и сладкий сон печатает в три дэ

кто знает что там будет впереди
ведь божий промысел нельзя понять рассудком
ребёнок спит и ева неподсудна
и сад цветёт и бог на них глядит

@темы: @стихи

---

растакое утро

и вот стрелецкой казни утро
стрельцы канешна не пришли
а пётр уставясь на лефорта
бухтит тада в кино и в цырк

@темы: @стихи, @пирожки

---

беспокойный сергей

покойный был поэт и гений
сергей в записку записал
потом решил что это пошло
что к чорту этот англетер

@темы: @стихи, @пирожки

---

случай в гареме

султан велел гарему стройся
прошёлся важно вдоль рядов
нашёл усы не по уставу
наряд вне очереди дал

@темы: @стихи, @пирожки

---

оксана долго раздевалась

оксана долго раздевалась
олег уснул и видит сон
как из большой такой матрёшки
ещё двенадцать достают

@темы: @стихи, @пирожки

---

ветеринар гомеопату

ветеринар гомеопату
за конский ценник продаёт
желтки яиц от птиц колибри
и кровь из брянских комаров

@темы: @стихи, @пирожки

---

его оборона

Дом сто лет питался человеками грубыми.
Сдуру заселились, чтобы сгинуть нечаянно.
От блевоты счастья под фабричными трубами –
до печати «убыл» на странице с печалями.

Нет уже у дома ни таблички, ни имени
(обогнёшь руину, там в тупик заворачивай,
спросят, как нашёл – не колись, не пали меня)
даже дух от дома как у пота батрачьего.

Здесь живут в неволе с нелюбимыми жёнами,
здесь обои в пятнах, штукатурка с потёками.
Окна глаз у дома – воспалённые, жёлтые,
подворотни глотка – сырость затхлая, тёмная.

В этих джунглях вечно то воруют, то празднуют,
задушевно душат, с хмурой бранью хоронят.

Летов катит мячик незрячего глаза,
и поёт-ревёт о своей обороне.

@темы: @стихи

---

на дне небыли

Устал поэт Сальников,
обкурившийся с дураками,
от языков славянских,
варяжьих,
и мёртвой латыни.

В царстве лишайников,
в романах Брома и Мураками -
много неясного,
но я же
пьян и поныне.

За приветами и приметами
на дне небыли лежит камень.
Сторожат его твари.
Но если не узнан -
в оплату жести не взят.

Кальмары с креветками
чинно ужинают моряками,
приговаривают:
так сука вкусно,
но после шести нельзя.

@темы: @стихи

---

заюшки

На водку мелочишку выгребал,
и было хорошо, но было мало.
Пусть зайка осчастливит этот бал!
Но понимал: не будет зае бала...

Уж новый год, но старое тряпьё
развешано по городу и миру.
Кай дуется, а мы тут с Гердой пьём,
и слушаем Диану да Земфиру.

Не тот герой, кто обманул Ягу,
не тот, кто гнал Кощея тряпкой ссаной,
А тот, кому такие песни - гут
(и пирожки с Олегом и Оксаной).

Ты пить-то пей, но чушь не говори.
Что намело - всё в оттепель растает.
Уже настали эти январи,
уже для волка заюшки настали.

@темы: @стихи

---

изгнанники

Мы изгнаны. Пора, мой друг, пора.
Нас ждут в пути закаты и рассветы.
Мы выбрали ни два ни полтора,
но сварим кашу хоть из топора.
Мы вольные – спасибо и за это.

И вот теперь мы встанем и пойдём.
Нам в спины прокричат проклятья хором,
нам пригрозят жрецами и вождём,
а небо мокрым снегом и дождём
стыдливо занавесит бедный город.

Уйдём, напрасных слов не говоря,
не затевая споров, склок и брани.
Туда, где воздух, ветер и моря,
где альбатросы над волной парят,
и слово правды никого не ранит.

Мы изгнаны. Виновны ли, невинны –
мы солнцем проросли из стылой глины.

@темы: @стихи

---

где честь дворянская задета

Отцу возлюбленной Гертруды
отправил я письмо намедни.
Собраться с духом было трудно
(глухим не служат две обедни).
 
Я написал письмо стихами –
ответ пришёл угрюмой прозой.
Был холоден и твёрд, как камень
остзейский немец Карл фон Розен.
 
Себя в письме моём любезном
узрел он в неприглядном виде.
Сказал:
– Вы жалкий шут и бездарь.
Дуэль. Перчатку поднимите.
 
Пришлось стреляться на рассвете.
Смертельно раненый
лежал он.
И я сказал ему:
– Поверьте,
любовь всегда превыше жалоб.
 
Нельзя любовью больно сделать,
любовь – для счастья и во благо.
За что душе в разлуку с телом?
За строчки, рифмы? За бумагу?
 
За дочь, что любит и любима,
осиротевшую напрасно?
За честь без сплетен и без дыма,
теперь подчёркнутую красным?
 
Что я скажу печальной Труди?
Что долг уплачен, жребий брошен?
Отца ли, мужа ли не будет –
но честь дворянская дороже?

И так и дальше будет длиться:   
тщеславие со смертью вместе.
Я жить хотел – а стал убийцей.
И в этом ни любви, ни чести.

@темы: @стихи

---

на чёрный день

Пока мы тряпки жгли и дурью маялись, случились мор, дефолт и нищета.
Такой немного как бы Апокалипсис. И зомби вышли граждан пощипать.
Привитые схлестнулись с непривитыми, научный спор о пользе и вреде
дошёл до кулаков и палок с битами, и строй экспертов сильно поредел.
Помещики зашкварились по-каински, и крепостных вернули из аренд
(такой позор у нас в Авось-Прокатинске в последний раз случался при царе).
Пришлось послать гонца с письмом в Мыжвыпилиж – позвать варяга править пятый срок.
Но тот сказал, что мы не врём на дыбе лишь, что нас сам чёрт исправить бы не смог.
Ну, чёрт не чёрт, а зомби распоясались: подъели стражу, дьяков и попов,
и разбрелись (наелись ли, таятся ли?), а я уж было взялся за топор.
Но тут один штудент из академии придумал лить вакцину в самогон.
Налили, остудили, поглядели и – работает! Идея-то – огонь!

Перекрестясь, иду на битву с ворогом: стакан в руке, в котомке спиртбачок.
И дух такой, что просто любо-дорого. А зомби уж хватает за бочок.
И валится, и корчится-сутулится. Дымит, горит, кончается в снегу.
Ещё один, ещё. Зачищу улицу. Допью до дна, но город сберегу.
Вернусь с войны, дыхну на Лизавету я (обматерит, поплачет да простит)
Нет, правильно мне лекарь присоветовал на чёрный день вакцины запасти!

@темы: @стихи

---

jose

Это кто на первой полосе
в главной государственной газете?
Профсоюзный деятель Хосе
за науку с техникой в ответе.
Без Хосе прогрессу не бывать,
космос Гондурасу не поюзать,
Дети уговаривают мать: 
мама, запиши нас в профсоюзы!
Нам бы Сальвадору дать пример,
обогнать Белиз и Гваделупу.
Каждый гондурасский пионер
знает, что с наукой спорить глупо.

Верно, дети - отвечает мать.
Хватит пить из луж и есть руками.
Надо профсоюзы поднимать,
поделом нас всех ООН ругает.
Эй, Хосе, добудь-ка нам огонь,
спичек профсоюзных выдай, что ли.

Подготовь детишек, дорогой,
к школе жизни, к гондурасской школе.

@темы: @стихи

---

птицы

Птица птицу не знает, не любит и не жалеет,
но глаз-то, поди, не выклюет, уже и на том мерси.
Птицу травят по-разному, анафемой и елеем.
Птица боится сделаться серых ворон белее.
А небо синее-синее угрюмой земле дерзит.

Птица птице глаголет: на доктора не надейся,
клюй по своей возможности лимоны и имбири.
Верь только в то, что велено, а слухи дели на десять.
Хватит уже быть птицей, ты человек, оденься.
Вот те твоя тельняшечка, а крылья-то убери.

Птица смекает: нет уж, потом не взлетишь одетой,
в шапке да в тёплых варежках на небо не убежишь.
Вроде и вольно дышится, да в сердце заноза где-то.
Кто тут теперь Одиллия, и где там теперь Одетта?
А птица птице советует: покайся и не греши.

Птица кивает птице, машет крылом прощально,
Срывается с мёрзлой ветки, уходит в небесный свет.
Та, что осталась – медлит, и ветер ветку качает.
Птицы слишком свободны, и людям страшно в начале
растить в себе птиц для неба, которому края нет.

@темы: @стихи

---

телепорт

Пока в тайге деревья валим мы,
и селфи делаем без ретуши –
нас счастье штырит, точно валиум,
которого в медпункте нет уже.
 
Двадцатый год нас душат санкции,
и рутырнет изъеден ботами.
Ржавеют поезда на станциях,
но телепорт пока работает.
 
За пять минут – хоть в Братск, хоть в Гатчину,
и даже миску гречки выдадут,
а чай и спички купим вскладчину,
ещё и скидка, если к выборам.
 
Нам надо сделать много важного,
бригадой трудимся и молимся,
а отдыхаем – дай Бог каждому,
по снилсу, паспорту и полису.
 
Конечно, водка хуже прежнего,
в бараках серых стены голые,
но не застойно, как при Брежневе,
и, как при Ельцине, не голодно.
 
Дожить бы до далёкой пенсии,
от счастья вечного не хмуриться,
и – телепорт на Солнце с песнями
про «адрес мой – не дом, не улица».

@темы: @стихи

---

человек и завод

На завод по привычке хожу, пневмомолотом бью по болванкам.
Навожу пролетарский ажур – мне плевать, хоть в Сибирь, хоть под танки.
Выпиваем в цехах иногда, Ильича матюгом поминая.
Все увечья мои по годам, а ведь вкалывал здесь до хрена я.

Зазевался – готово, погиб. Пей как все, но пьяней только малость.
Вот купил я жене сапоги, и детишкам на кеды осталось.
И, конечно, культурный досуг: драмтеатр, филармонь и музеи,
потому как живём не в лесу, и не только на ёлки глазеем.

Скоро отпуск, Батуми, винцо, загорелые девки на пляже.
Раззадорив грузин-наглецов, перебьём их и сами поляжем.
В тёплом море кровищу замыв, снова вспомним про дружбу народов.
Заводские, советские мы, трудовая незлая порода.

А хорош ли в болванках металл – пневмомолоту похер, вестимо –
так крестьянство царизм угнетал, а Израиль – народ Палестины.
Отупеешь и рад, как дитё в государственном цирке с конями:
дружба крепнет, работа идёт, цех бухает и план выполняет.

@темы: @стихи

---

ключ для дона карло

В груди ножовкой выпилил сердечко.
Порядок, Буратино – марш вперёд!
Сверчок притих и прячется за печкой,
никак на выход сил не наберёт.
 
Наш книжный мир тревожен и опасен,
здесь держит масть лихой толстяк Толстой,
и кукол жёстко бьют и карабасят,
но ты у нас мальчишка непростой.
 
Сперва скормил пиявкам Дуремара
(покойный был стукач и негодяй),
и ведь недаром... нет, совсем не даром,
добыл мне ключ немного погодя.
 
Отжал весь пруд у тётушки Тортилы,
и осушил, и продал на торгах.
Закрыл театр, вложив в него тротила,
чтоб Карабас властям не потакал.
 
Явился к папе: «Кот с лисой в земле, и
пичужек хор над ямой той поёт.
Дон Карло, я принёс, что Вы велели.
Примите уважение моё».
 
Известная красавица-актриса,
с тобой Мальвина в платьице простом.
Вот ключ, посторонись, Шушара-крыса,
нам надо к этой дверце за холстом!

@темы: @стихи

---

палки и пепелацы

Пока медведи бродят по лесу,
и волки воют под Меладзе,
Госкосмосу усердно молимся,
из палок ладим пепелацы.

Знать, Ёшкин кот нагадил в тапки нам,
но пусть нелётная погода –
мы запускаем в космос Бабкину –
с надеждой, с верой, с хороводом.

Томится Йода в ожидании,
Дарт Вейдер кажет фигу хмуро.
Но мы задружимся с джедаями,
внедрим духовность и культуру.

Плоска земля и плохо вертится
(об том отдельный стих пишу я).
Залюбим Малую Медведицу,
а там, быть может, и Большую.

@темы: @стихи