неча на роршаха пенять, если vanish палёный
А что ему в мычаньи том?
То заревёт, то смолкнет снова.
С нечеловеческим трудом
он хочет выговорить слово.
Мария Петровых. Немой.
Без меня меня родили,
нарядили - и в детсад.
Дом зелёный крокодилий
съел меня, и в нём я сам
выбирал по росту лошадь,
деревянного конька,
ковырял в тарелке ложкой,
рвал страницы «Огонька»,
в хоре пел, гремел горшками,
дёргал Таню за банты,
изводил детсад стишками,
и ворчал, как Мойдодыр.
А теперь я двухметровый
грустный клоун, злобный шут,
озорной, шальной, херовый -
не умею, но пишу.
То заревёт, то смолкнет снова.
С нечеловеческим трудом
он хочет выговорить слово.
Мария Петровых. Немой.
Без меня меня родили,
нарядили - и в детсад.
Дом зелёный крокодилий
съел меня, и в нём я сам
выбирал по росту лошадь,
деревянного конька,
ковырял в тарелке ложкой,
рвал страницы «Огонька»,
в хоре пел, гремел горшками,
дёргал Таню за банты,
изводил детсад стишками,
и ворчал, как Мойдодыр.
А теперь я двухметровый
грустный клоун, злобный шут,
озорной, шальной, херовый -
не умею, но пишу.