неча на роршаха пенять, если vanish палёный
Королева не в духе, королева опять не в духе –
поднимая юбки, анфиладой залов бежит.
За ней летят фрейлины и встревоженные пажи,
словно разъевшиеся от безделья мухи.
Мухи перебирают лапками и жужжат:
не видали такого с прошлогоднего мятежа,
когда что ни день, то всё виселицы и казни.
А теперь бы с чего? – то бал, то народный праздник.
Может, румяна с помадой не привезли?
Или Его Величества новая фаворитка,
как всегда поначалу, раздражает и злит? –
ногой не растопчешь – поди, не бумажная маргаритка.
Королева думает – до чего же противно всё –
все эти лица, слащавые и пустые,
скучная проза, сонеты, стихи Басё,
даже театр – и тот уже опостылел.
Принцы, принцессы – дети сведут с ума,
если их не пристроить к иезуитам.
Опять же погода: то ветрено, то туман,
симфония бурь и бессолнечных дней сюита.
Король на охоте – читай, у придворных шлюх
(не заразился бы, лекари не всесильны).
Боже мой праведный, я не живу, я сплю!
Дай мне проснуться во всей красоте и силе.
Выпиздить фрейлин, прогнать из дворца пажей,
отравить, наконец, супруга, и стать вдовою –
мудрой и строгой – никаких уже мятежей,
Господи, я сейчас не зову тебя, просто вою.
Прости меня, я ведь женщина, я сосуд греха –
вот молюсь – и не знаю, чего от тебя хочу я...
Нет, истерики в сторону, не к лицу мне теперь вздыхать.
Я сама себе лекарь, я молча себя врачую.
Королевство – чудесный ребёнок в моих руках,
а король – для короны сменная принадлежность.
Я нежна и прекрасна, походка моя легка,
а рука тяжела.
Но главное – это нежность.
поднимая юбки, анфиладой залов бежит.
За ней летят фрейлины и встревоженные пажи,
словно разъевшиеся от безделья мухи.
Мухи перебирают лапками и жужжат:
не видали такого с прошлогоднего мятежа,
когда что ни день, то всё виселицы и казни.
А теперь бы с чего? – то бал, то народный праздник.
Может, румяна с помадой не привезли?
Или Его Величества новая фаворитка,
как всегда поначалу, раздражает и злит? –
ногой не растопчешь – поди, не бумажная маргаритка.
Королева думает – до чего же противно всё –
все эти лица, слащавые и пустые,
скучная проза, сонеты, стихи Басё,
даже театр – и тот уже опостылел.
Принцы, принцессы – дети сведут с ума,
если их не пристроить к иезуитам.
Опять же погода: то ветрено, то туман,
симфония бурь и бессолнечных дней сюита.
Король на охоте – читай, у придворных шлюх
(не заразился бы, лекари не всесильны).
Боже мой праведный, я не живу, я сплю!
Дай мне проснуться во всей красоте и силе.
Выпиздить фрейлин, прогнать из дворца пажей,
отравить, наконец, супруга, и стать вдовою –
мудрой и строгой – никаких уже мятежей,
Господи, я сейчас не зову тебя, просто вою.
Прости меня, я ведь женщина, я сосуд греха –
вот молюсь – и не знаю, чего от тебя хочу я...
Нет, истерики в сторону, не к лицу мне теперь вздыхать.
Я сама себе лекарь, я молча себя врачую.
Королевство – чудесный ребёнок в моих руках,
а король – для короны сменная принадлежность.
Я нежна и прекрасна, походка моя легка,
а рука тяжела.
Но главное – это нежность.
А вообще охеренно, прямо завидно как ты умеешь. Агонь просто!
Может, насекомое-суккуб с другой планеты, заманивающее любителей поэзии и потом жалом через ухо напихивающее им полный мозг личинок? Или наоборот, нефилим, вынужденный поэзией отрабатывать грех отца, дерзнувшего "взять в жёны, какую кто хотел" смертную.
Пушо человек так утончённо писать просто не может.
Умка forever! Вот уж кто со своего пути никогда не свернёт, так это Анна Георгиевна, дай ей бог здоровья и счастья. Не сразу поверил, когда узнал, что она кандидатский диссер по обэриутам защитила. Умница она.
Я сегодня выступал в суде, участвовал в переговорах, готовил на подписание договоры, спас воробьишку от вороны, таскал пыльные тяжести, читал новый роман Сальникова и стихи Саймона, грыз свои сердечные таблеточки и слушал Guano Apes. Осталось доработать работу, (не)серьёзно поговорить с тремя дочками, починить матушке электророзетку, смеситель, (а если получится, то и стирмашинку), встретиться с кузиной,
проконсультировать Авеля насчёт выселения Каина, доделать редакторские дела, потом протестить ноутбук, выпить йаду и умереть до утра, пока будильник не зазвенит.В общем, живу я не совсем уж скучно, аминь