неча на роршаха пенять, если vanish палёный
Зима, и некуда уйти
из города, что застлан снегом.
Метель, и колокол гудит.
Метель, и ночь приходит следом.
Вот припозднившийся трамвай
фонарным золотом подсвечен.
И церковь на плече холма
плывёт сквозь снег ему навстречу.
Безлюдье парковых аллей,
деревьям снящаяся зелень –
не чтобы выжить в феврале,
но к близкой радости весенней.
Как счастье, выпрошу себе
вернуться на кольцо трамвая:
мой город нежен, чист и бел.
Новорождён, неузнаваем.
из города, что застлан снегом.
Метель, и колокол гудит.
Метель, и ночь приходит следом.
Вот припозднившийся трамвай
фонарным золотом подсвечен.
И церковь на плече холма
плывёт сквозь снег ему навстречу.
Безлюдье парковых аллей,
деревьям снящаяся зелень –
не чтобы выжить в феврале,
но к близкой радости весенней.
Как счастье, выпрошу себе
вернуться на кольцо трамвая:
мой город нежен, чист и бел.
Новорождён, неузнаваем.