неча на роршаха пенять, если vanish палёный
Здесь, в доме гаснущих светил,
уже невидимые глазу,
собрались те, кого любил,
не повстречав вблизи ни разу.
И на помостах тишины
они нашли свое забвенье.
В краю, где жизни сочтены,
где смерть наследует рожденье.
В Непостижимые поля,
в разлуку, слитую с печалью,
прошёл за ними вслед и я
в раздумьях тяжких и молчаньи.
И за спиной исчез мой мир,
вот только был - и вдруг не стало.
Безумный яркий шумный пир,
где был и я – всё вмиг пропало.
Теперь – конец любым страстям,
любым желаниям и страхам,
любым обличьям и мастям,
богам, героям, змеям, птахам.
Конец земле и небу край,
и дно любой ужасной бездне.
Кому-то ад, кому-то рай,
а мне – мой сад и дом любезный.
Здесь спят часы, и время ждёт,
в надежде вырваться из плена.
Но тщетно, время вмёрзло в лёд,
и нет весны зиме на смену.
Нет больше безразличных звёзд,
и солнца с оспинами пятен,
ни сладких грёз, ни горьких слёз,
ни поцелуев, ни объятий.
Лишь только память здесь со мной,
она - как тающая нота.
И за туманной пеленой
как будто свет оставил кто-то.
уже невидимые глазу,
собрались те, кого любил,
не повстречав вблизи ни разу.
И на помостах тишины
они нашли свое забвенье.
В краю, где жизни сочтены,
где смерть наследует рожденье.
В Непостижимые поля,
в разлуку, слитую с печалью,
прошёл за ними вслед и я
в раздумьях тяжких и молчаньи.
И за спиной исчез мой мир,
вот только был - и вдруг не стало.
Безумный яркий шумный пир,
где был и я – всё вмиг пропало.
Теперь – конец любым страстям,
любым желаниям и страхам,
любым обличьям и мастям,
богам, героям, змеям, птахам.
Конец земле и небу край,
и дно любой ужасной бездне.
Кому-то ад, кому-то рай,
а мне – мой сад и дом любезный.
Здесь спят часы, и время ждёт,
в надежде вырваться из плена.
Но тщетно, время вмёрзло в лёд,
и нет весны зиме на смену.
Нет больше безразличных звёзд,
и солнца с оспинами пятен,
ни сладких грёз, ни горьких слёз,
ни поцелуев, ни объятий.
Лишь только память здесь со мной,
она - как тающая нота.
И за туманной пеленой
как будто свет оставил кто-то.