неча на роршаха пенять, если vanish палёный
Так долго забываешь эту жизнь,
что сорок дней ползут, как этажи
за стёклами гостиничного лифта.
И, комнату свою освободив,
отдай ключи и молча выходи.
Оглядываться – поздно и наивно.
Твой долг теперь – не тяжелей пера.
Тебе – любые крылья, выбирай.
Уже неважно – падаешь, паришь ли.
Все времена в тебе отозвались.
Теперь ты снова чистый белый лист –
вложи в конверт и в будущее вышли.
что сорок дней ползут, как этажи
за стёклами гостиничного лифта.
И, комнату свою освободив,
отдай ключи и молча выходи.
Оглядываться – поздно и наивно.
Твой долг теперь – не тяжелей пера.
Тебе – любые крылья, выбирай.
Уже неважно – падаешь, паришь ли.
Все времена в тебе отозвались.
Теперь ты снова чистый белый лист –
вложи в конверт и в будущее вышли.
Вложи в конверт и в будущее вышли
Свои надежды, что еще свежи.
Им место есть, покуда длится жизнь,
Не так уж важно, даже - местный, пришлый,
Огонь, звезда ли, прах - в твоей груди,
Равновелико - будущее зыбко.
Отдай ключи и молча выходи.
Но заходи куда-либо - с улыбкой.
Но финальное "заходи с улыбкой" мне надо ещё осмыслить.
В последнее время в незнакомое "куда-либо" заходят
как крейсер в чужой архипелаг - в полной готовности, с расчехлёнными орудиями.
Ещё раз спасибо Вам!
В последнее время в незнакомое "куда-либо" заходят
как крейсер в чужой архипелаг - в полной готовности, с расчехлёнными орудиями. - так и улыбка - форма оскала
Ещё раз спасибо Вам! -
Надеюсь, не последний раз "перемигиваемся".