Когда тебя отдали палачу
мне было стыдно, холодно, и страшно,
но тело, как последняя рубашка
кричало – отвернусь и промолчу.
А вот потом, когда ревел народ,
на голову отрезанную глядя -
мне не хотелось туловища ради
ни ждать, ни жить. Скорей наоборот -
нож гильотины виделся калиткой,
толкни её - и с нежной маргариткой
уже в твоём саду навеки я.
Ты ждёшь меня, для вечности раздета,
прекрасная моя Антуанетта,
Мария безголовая моя.