Когда я расстался с судьбою, именем, миром,
привычным, как грудь твоя у меня в ладони,
забыл имена Диана, Полина, Ира,
смирился с сюжетом, где каждый "Титаник" тонет,
раздал все долги, всю мебель, и все пластинки,
и запер дверь коммуналки, где ты бывала –
я вырезал абрис сердца, как в песне Стинга,
и сердце кровило - беспомощно, зло, и ало.
Кровило и билось, как бьётся большая рыба,
изведав удар человечьей стальной остроги.
И тщетно стучало в приюты памяти, либо
в застенки тоски, в безответной любви остроги.
Ты помнилась мне, как забытой нежности эхо
в полёте от стен до железных бортов трамвайных.
Куда бы ни шёл я, куда бы трамвай ни ехал -
пути всё темней, откровения всё кровавей.
Я должен был знать, но не знал.
Лишь теперь понятно
где пряталось счастье в краплёной моей колоде.
Я всё проиграл.
А кровь – это только пятна
на солнце твоём,
которое не заходит.