Прости, я снова опоздал. Я как из валенка гармошка: не тот перрон, не тот вокзал, всё не всерьёз, всё понарошку. И этот город - только тьма, и этот мир - всего лишь морок, и жизнь - лишь горе от ума. И только миг, как вечность, дорог. Пойдём, пойдём отсюда прочь. Не время медлить, жизнь такая.
Не плачу, это просто дождь. И ты не плачь. Не помогает.
Ветер пел: подожди, ветер рвал с неё плащ. Но остаться - нет сил, и обратный билет ветер прочь уносил. Лили с неба дожди и шептали - не плачь, ибо прошлого нет.
Знаю, что жизнь брезгует прошлым, брезгует пошлым, брезгует злым. Жанр мемуарный сладок и тошен, долгая память - пепел и дым. И от победы лишь слог до беды: равно возможны, равно ничтожны.
Там, где нельзя ближнему верить, там, где в заздравной медленный яд - семь раз по семь никогда не отмерить, так только дразнишь судьбу, говорят. Было, тянул этот жребий и я - плётка не тётка, а ворон не лебедь.
Это не повод и не причина: если весь порох скормили стволам - помни свой долг прежде званий и чина. Личный жетон раздели пополам: там, где живому награда мала, мёртвому хватит одной половины.
Нежных плеч твоих светлокожие пролистав, укрываю тебя заботою одеяльной: ночью холодно, уж такие у нас места. Засыпай, засыпай, через дрёму считай до ста, и приснись мне не нимфой загаданной, но реальной.
С этой дрожью ресниц, с тихим выдохом в сладком сне, с невесомой улыбкой, как будто приснилось чудо - просто лето уходит, и осень в укор весне очень скоро прижмётся к ключицам любви тесней. И неважно уже, есть ли выход для нас отсюда.
смех вроде продлевает жизнь но рот уже улыбкой порван не фрейлин предали пажи а сам закон низложен вот он пред теми кем повелевал стоит ничтожно на коленях за восхожденьем перевал и камнем вниз под гул молений короной жалует шутов республика менял и черни и новый мир почти готов но краткий курс записан вчерне и черновик из грязных рук никем не будет уважаем кто платит тех щадим а сук кто победней казним-сажаем на мзду всю правду променяв из тысячи двух-трёх отбелим тебя его и вот меня а прочих чтоб шуметь робели зачислим в скрытые враги богоугодного наместья трудись и спорить не моги не то не будешь с нами вместе а кто порядка супротив пусть даже только усомнился тот вкупе с умыслом мотив имеет бунт чинить в столице наш долг от всех бунтовщиков навек отечество избавить брать свой процент с ростовщиков и всем на благо долго править бог даст закроем рубежи от злонамеренной европы
смех вроде продлевает жизнь так смейтесь над собой холопы
Толкать вперёд качели смысла порою страшно, ангел мой. Как верный маятник прямой качель взлетела и зависла. Но вот уже назад, назад летит бездушное устройство симптомом разума расстройства из ада в рай, из рая в ад. И всё же есть ещё надежда – где солнце в лужах, сорняки, и жёлтых баков пустяки, и псов взлохмачены одежды. Наш мир раскачивая, мы взлетаем. Кренятся качели. Я так хочу, чтоб мы успели до наступления зимы.