катя и тараканы

Для таракана дело чести
глядеть, как капает вода,
натырить крошек, но не есть их,
и резво бегать иногда.

На таракана зла не хватит -
он хочет плотность и объём,
и щекотать за ножку Катю,
во сне блудящую с конём.

А тараканий бог ничо так:
забился в щель и сущий есмь.
Он думает, какого чёрта
я здесь такой сакральный весь?

Для таракана небо набок,
он не вдупляет сложных щей.
Но вот взлетает катин тапок
и мир кончается вапще.

Не то чтоб в жертву сам отдался,
а просто вылез не туда.
Читатель ахает: катарсис!
И Катя лыбится: ну да.

@темы: @стихи

---

призрак

Кивнув московским голубям,
заносчивым и мрачно-гордым,
поэт выходит из себя,
хрипит, прокашливает горло.

На фоне голубей – орёл,
но защипали гуси Нильса:
поэт на площади орёт,
и рифмы сыплются, как гильзы.

Молчать трудней день ото дня,
да и таиться тоже, в общем.
Поэт рычит: «Огня, огня!»
бомжи сморкаются и ропщут.

Приходит вежливый ОМОН
и мегафон суёт поэту.
Вот тут бы про мятеж, а он –
про клей, елей и речку Лету.

Гремят стихи, летят слова
без смысла, толка и пощады.
Поэзия ему – вдова,
а был бы жив – дала по щам бы.

Но участь призрака легка:
хоть видит глаз, и ухо слышит,
а на айфон заснять – никак,
всё сплошь ОМОН и льдины с крыши.

Мишень для мемов и острот –
писал, шумел, и помер как-то.
Нет, не дуэль и не острог:
портвейн и водка до инфаркта.

Посмертной славы не хотел,
и не искал судьбу такую.
Поэт глаголет в пустоте,
а рядом голуби воркуют.

@темы: @стихи

---

кто не спрятался

Эти двое подходят, зовут по имени,
а я почти не дышу.
Лежу на снегу с тремя пулевыми,
слушаю белый шум.

Первый говорит: проверь документы,
вряд ли, конечно, но...
Второй говорит: все данные верные,
да ему уже всё равно.

Первый вздыхает: а с виду приличный,
с виду как мы – человек.
Второй достаёт мой февральский больничный,
рвёт и бросает в снег.

Первый возится, ищет мешки для трупов,
на мешках реклама «Ашан».
Второй говорит: вот я тут подумал –
а у нелюдей есть душа?

Откуда берутся эти злодеи,
куда нас завёл прогресс?
Ведь мы об их здоровье радеем,
и патронов уже в обрез.

Оживаю, смеюсь чем-то вязким и красным,
душа, говорю – в раю.
А тело здесь, без молитвы и маски
телу вольную не дают.

Ладно, товарищи – выдыхаю хрипло –
отнесите меня к врачам.
Сбер с вами, сделаю прививку от гриппа
если выживу,
обещаю.

@темы: @стихи

---

пристегните ремни

Друзья допили и допрыгались,
один за всех теперь дышу.
Завис над биржами и рынками
помятый небом парашют.

Верну на склад ошибки юности,
консервы опыта раздам,
неловко в губы бывшей клюнусь, и
уйду с воздушного поста.

Пусть в небе зацветают сполохи,
проводку молний коротит,
а у меня – ван Гог, подсолнухи,
два уха, шнапс и аппетит.

Зайдёт соседка: нет ли сахара?
(а в прошлый раз просила соль)
То-сё, лежит, как нерпа в сауне,
и я солёный и босой.

От неполадок навигации
в окно летят нетопыри.
А милой что: семь раз отдаться, и
пить чай (ты сахар-то бери!)

Закусишь перцем, чтоб не думали,
что пил настойку на ежах.
Разгонишься на взлёт, как «Туполев»,
аж стюардессы завизжат.

@темы: @стихи

---

тридцатый

Милая Л., поезд пилит тридцатый круг.
Я уже никому не друг, и тебе не друг.
Мимо нас - то сгоревший лес, то зловещий луг.
Не к чему приглядеться, и если вдруг
за окном мелькнёт заколоченный льдом вокзал –
значит, зима, но оскал её запоздал.

Въехав в пойму, поезд длит саблезубый рёв.
Шанс героя – игра в напёрстки, нигде из трёх.
Предлагали патроны, попутчик сказал «берём».
Передёрнул затвор и бредил: вперёд, вперёд.
Только знаешь – легко стрелять в неживых волчат:
ты снимаешь с них серые шкурки, они молчат.

По вагонам рассыпан пепел пустых надежд.
Все герои склонились в винительный злой падеж.
Неведомым дымом тянет издалека.
Пересекаем реку: почему ты стоишь, река?
Не отмолить уже, никого теперь не спасти.
Машинист разгоняет поезд
к желанной пропасти.

@темы: @стихи

---

спасти нельзя оставить

Ангел бьётся в стеклопакет аки чайка-птица.
Оксана встаёт, ищет тапки и матерится.
Проверяет – трусы на месте, а лифчик где-то.
Сердито думает: и пофиг, что не одета.

– Чего тебе надо-то, чудо ты в перьях, вот ведь…
Открывает окно, ангел падает комом подле,
задыхается и трепещет, и шепчет: – слушай,
нам тут нужны для плана простые души.

– Стучался к соседям, но там заклеено глухо,
а тебе-то что, всё равно третий день под мухой.
И этот твой мент приходящий к жене уехал...
Пора, одевайся. Оксана: – Идиттапьеха!!!

– Мне завтра на смену, я крановщица так-то.
Ангел: давай обратимся к суровым фактам:
всё рушится, Третье транспортное уже в руинах,
к утру от Москвы останется половина,

к полудню – от мира дай Бог, если хоть осьмушка.
– Вот счастье-то, ты, летучая погремушка!
Ох, если б вчера с прорабами не пила я...
Дрянной ты гонец, и весть от тебя гнилая.

– Паспорт-то брать? Или как там у вас на небе?
– Не надо паспорт, здесь будут лишь прах и пепел.
Джинсы надень и свитер, иди за мною,
как всякая тварь когда-то пошла за Ноем.

Выходят во двор, там пусто, все спят до смерти.
Ангел колечко с ключами на пальце вертит.
Оксана моргает: что, правда, на тачке ехал?
Ангел ключом отпирает Оксане небо.

А там – какие-то стрёмные волонтёры –
все белые, чистые, будто спиртом протёрты.
Психологи, травматологи, санитары –
тянут руки: а мы вас ждали, и ведь недаром…

Оксана кричит нутряное русское слово,
бьёт ангела в глаз, разворачивается, и словно
кварталы вокруг неё сейчас не пылают,
итожит: идите вы с вашим бесплатным раем!
Я рулила краном семь лет и не знала горя,
хотела замуж и в отпуск, а тут такое...

И ангел шепчет: Боже, дай ей покоя.

@темы: @стихи

---

тани

Красота при себе на кармане,
в небе солнце и дрязги ворон.
Сельских тань на стихи не заманишь,
доставай-ка ботанику, бро.

Варвар веником банит Европу,
о медведицу трётся спиной.
Затихает вдали конский опыт,
чинит баржу потопотный Ной.

Быть бы проще, да к ночи не легче:
таням новой любви подавай -
чтоб летали по горнице вещи,
и твердел от стыда каравай.

«Связи нет» - сообщит оператор,
macchiato заварим из мха.
Тани вкурят с утра травиату,
и похвалят: ядрёна, имха.

Причастимся смешным и нелепым,
перепьём всех братьёв и дядьёв.
- Тань, наш чеховский (с)нежный троллейбус
до вишнёвого сада идёт.

Позабудем о суетном прежнем,
я вцелуюсь в ключицу ея.
- Ты пять раз был герой, аки Брежнев,
и совсем не устал ни фига!

Земляники черпнув из корзинки,
затеваем разврат и возню.
На ходу сочиняю дразнилки
и довольную Таню дразню.

@темы: @стихи

---

перебежчик

К двум стульям прикупаешь, чтобы три:
ни лечь ни в печь – горшочек, не вари!
Асфальт промёрз, а лыжинька не едет.
Все стрелки переводят на тебя,
и семечки грызут, и теребят
корзинку сплетен добрые соседи.

Они опять прицепятся к словам:
не с той любился, не на ту вставал,
Муму не та, и Ханума не эта.
А ты – без оправданий – промолчишь,
мальчиш-плохиш и живанши-мальчиш,
нелепый снеговик, сбежавший в лето.

Три дочки крикнут: папочка, не тай!
А папочке мечтается летать,
и рассыпаться в небе на снежинки.
Что спрошено – отвечено без слов.
Но в этот год, и месяц, и число –
не выходи, не совершай ошибки.

@темы: @стихи

---

бунт

Выбрали, значицца, из телеги ково потолще,
поволокли на площадь,
на ешафот подсаживают-подталкивают,
зубы нам заговаривают -
всего делов-то на пять минут.
Но тут
один с блаародной мордой в рубахе офисной
закобенился чойта: слышь, грит, народ честной,
штош енто деется?
Всех разбойников да убивцев -
па-ми-ла-ва-ли,
отправили лес валить
и камни долбить,
А нас, понимаешь, ишь -
на плахи под топоры!
Словно изменников
и опиумных барыг...
А на нас всей вины-то лишь -
стишки да частушки,
да епиграммы на червовова короля.
И за это вот ля-ля-ля -
нешто надо головы нам оттяпать?!

Тут из толпы выходит мужик,
дерзкий, как чорт
(а с виду - обычный лапоть),
и говорит: ни хрена себе тут герои,
собрали себе трибунал, сговорились трое:
энтова казнить, энтова, да тово-с,
а деньгу изъять, положить в швинцарский Давос,
штоб никто, значицца, не раскачивал нам ладью -
головы с плеч, и авфидерзейн, адью.
Населень смолчит, покобенится да утрётся.
Палачи одесную, стрельцы ошую снуют,
век вертели бы всех запуганных на (колу) -
а ты знай не рыпайся, не балуй...

Вот уж нет вам, начальнички божьей милостью,
не пахали, не сеяли, а в урожай явилися!
Пральна я грю, народ?
Глядь, а нет никово - народ утёк в огород
репу проведать, заслышав крамольны речи.

Пришлось мужику самому палачей калечить.
Ну и мы почуть пособили -
отняли казённые топоры до поры,
опричников перебили.
не токмо же епиграммами воевать.

Дай нам водицы, мать.
Чойта умаялись, день тяжёлый.
Завтра пришлют спецназ,
сожгут домкультур и школу,
закроют наше ЛИТО
за то,
что частушки сегодня - страшней поджога.
А за стишки полагается бить по жопам,
ногти и ноздри клещами рвать.

Дай нам водицы, мать.
а отцу скажи:
терпеть да молчать – никчёмная, злая жизнь.
Сейчас промолчим –
назавтра смолчим тем боле,
привыкнем к плетям и плахам, ко злу и боли.
Лучше не привыкать.

Знатно разгневали червовова короля,
завтра ответим за епиграммы и ля-ля-ля.
Уже и не страшно, трижды не помирать.
Но всё не напрасно, мать.

@темы: @стихи

---

комарик

Где взвод берёз есенинскую грусть
ревниво сторожит, как палки лыжу,
меня кусает Таня (ну и пусть) -
смешно молчу, но смех уже не слышу.

Пей кровь мою, кусай меня, кусай.
Напейся, наконец, и будь здорова.
Мазь «Раптор» кончилась, и баночка пуста.
Я безоружен, Таня Комарова.

В вампиры ты, боюсь, не попадёшь –
там сложно всё: интриги, квоты, твари.
Днём спят в гробах, летают без одёж,
а ты всего лишь девушка-комарик.

Но насосавшись, голод утолив,
взлетишь, звеня, и позабудешь тут же -
меня, берёзы, ржавый мост вдали,
есенинские ямы, грязи, лужи.

Лети, Танюша, в тёмный андеграунд,
служи добру, пиши чумные пьесы.
Абсент и комариная икра -
привычная диета поэтессы.

И кровь мою с собою унеси.
Расти детей в тенях трущоб дворовых.
Умру, успев заделать на Руси
династию поэтов Комаровых!

@темы: @стихи

---

electoral promises

антихрист пишет:
фейки, не было никакого христа,
и меня, естественно, не было.
народ чудил, потом перестал.
убоялся чумы и эболы.

теперь я везде-везде, нах:
фейсбук, телеграм, инста;
для дикарей – вэкашечка,
намоленные места,
цветочки, котики, няшечки,
и «дайобниму» на стенах.

и никакого насилия,
никаких волнений в рядах.
ни карателей, ни управдома.
я прогрессивный
демократический кандидат
от упоротых избирателей
из содома
и гоморры, претерпевших много вреда,
беженцев-погорельцев,
которые судятся из-за дома,
гаража, казино, ослицы,
сети саун «легальный грехъ»,
с архангелом майклом,
предавшим абьюзу тех
содомитов, которых он там настиг,
(и со страховой компанией «бог простит»).

При мне избирателям упадёт само,
без церковников и ханжей,
вот, сосчитайте сами:
за шестьсот содомских домов,
шестьдесят гаражей,
да ещё шесть саун.

пора поступить, как святой полиграф велит:
у тех, кто пахал - отнять
и всё поделить

всех вас вылечим, выпишем из больниц.
для пользы соврамши,
взыщем по полной с гадов.

отдельно потребуем за попользованных ослиц,
куртки из замши,
магнитофоны и портсигары.

@темы: @стихи

---

бегущая по волнам

Где тот мальчик, кому нагадала цыганка-жизнь
убежать из дома, влюбившись в море и небо?
В те края, где время не тянется, но бежит.
За незнамые рубежи, где и в мыслях не был.

Детских писем листочки в послушном костре палил,
вырастал в капитана, зверея и матерея.
В Зурбагане и Лиссе искал её корабли,
и завязывал ленты на священных её деревьях.

Научился жестокости, делал добро из зла.
Потерял своё сердце, но в бурях не потерялся.
И до бездны дошёл, и стоял над бездной, и звал.
А вернувшись назад - никогда уже не смеялся.

Вспоминая, молчал. Не делился ни с кем, молчал.
Южным солнцем обласкан, отравлен надежды ядом.
По ночам ему снилось, как ветер шлюпку качал,
и Бегущая по волнам оставалась рядом.

@темы: @стихи

---

жасмин

Проститутка Жасмин Ивановна
(понаехавшая из Иваново)
кладёт на место ремни и плети,
говорит гимназисту Пете:

Мальчик, выйди из роли дона Жуана,
и не надо стихов, ну какая там точка «джи»…
Деньги на стол, твой айфон лежит под диваном.
И шнурки, пожалуйста, завяжи.

Гимназист Пётр Ильич Докукинский
хмурится взросло, почти по-бунински.
Он сын министра, внук генерала
(партия знала, кого выбирала).

Зашнуровывает ботинки, закуривает,
возражает: - А на литературе-то
ваша мама в гимназии нас учила,
что у каждой трагедии есть причина.

Гамлет не стал бы кошмарить отчима,
мещанка Куделькина не бросилась бы с моста,
Сальери не стал бы Моцарта ядом потчевать.
Знать, и вы меня порете неспроста.

Жасмин краснеет: - Не надо про маму всуе,
вы все наряжены, как манекены в ЦУМе,
а в постели - зажаты, убоги, скучны и нищи.
Не хочу твоих денег, забери назад свои тыщи.

Знаешь ли, Петя, твои кураторы правы -
вы, гимназисты, не понимаете ни-че-го.
Я бью вас плёткой с любовью заместо мамы.
Чем сын ефрейтор – уж лучше я.

@темы: @стихи

---

богатыри

Ох вы гой-еси болезные
дураки богатыри,
Да куда же вы полезли-то,
из Торжка да из Твери?

Вышли люди против нелюдей,
бунт, разброд и рагнарёк.
Разлетелись гусли-лебледи,
и Садко не уберёг

Что-то мало стало благости,
мало святости в рядах,
Вместо славы – трэш и пакости,
вместо мёда – скипидар.

Правду-матку вместе резали
в чистом поле и в дому.
Ясно, кесарево – кесарю,
а вот прочее – кому?

@темы: @стихи

---

once upon a time in bethlehem

И явились волхвы, и младенцу дары принесли,
и стоят, и молчат, ибо словом не выразить чудо.
Каждый вдох - благодать, каждый выдох не втуне излит,
И надежда теперь с человеком всегда и повсюду.

И звезда чуть мерцает в спокойной небесной реке,
и танцует огонь в очаге невесомо и ало.

У Марии от счастья слезинка бежит по щеке,
потому что Спаситель родился
и смерти не стало.

@темы: @стихи

---

хранитель

Гляди, мой ангел, как тебе легко -
лететь над всем, себя не замечая,
над облачным топлёным молоком
позванивать небесными ключами.
Стать ветром, заигравшимся с листвой,
оракула печального не слушать.
Смотреть, как тонет бедный остров твой,
как след триремы заметает сушей.
Здесь тоже море: серая вода,
над мелководьем плачущие чайки.
Крещенские (плюс пять) не-холода,
интрижки, пьянки, празднички, печальки.
Безвременье, но некого винить,
вот разве что себя, и то вполсилы.
Как будто к светлой истине приник
и отшатнулся: страшно и красиво,
но слишком поздно.
Не меня храни.
Во мне теперь не музыка, но скрежет.
И только долг меня с тобой роднит.
И только нежный свет над нами брезжит.

@темы: @стихи

---

на безрыбье

Русская литература – дочь трёхголового змея
(гидры, орла – смотря откуда глядеть).
Фёдор, Лев и Антон, вымирая и бронзовея,
становятся датами, выбитыми на плите.
Поэтам труднее: у них безденежье и дуэли,
скучные жёны, да и любовницы не ахти.
Приходится много пить, а закуску почти подъели.
Кто-то уже в земле, но наследников не найти.
Туда же и критики: заболотились, обмелели.
Почётно ли – главным калибром шугать пичуг?
Безвестные съедены, именитых есть не велели...

Входит читатель, цинично хлопает по плечу.

@темы: @стихи

---

маня и кукуха

Сегодня
вышел новый роман Пелевина.
Про баночное бессмертие для избранных буратин,
про посткарбоновый мир,
про погибель духа.

Там девка Маня в реальность вклеена –
с прикольным денежным именем,
в возрасте teen,
с модным адольфычем
и новой кукухой.

Жизнь хороша,
но это так только кажется.
Консервированный отец по утрам на бирже толчёт,
в Контактоне хтонь,
в учёбе темно и сыро.

Вот скоморохи,
им правда как масло мажется,
но они маргиналы, законы им ни о чём,
не в мире живут,
копошатся в изнанке мира.

Money-Маня,
твоя кукуха новая хороша,
а голограмма – так себе,
по типу «смотрите, верьте».
Адольфыч тоже давно не валюта.
Не дешеви, в рекламе себя снимая.

Жизнь, Маня – огонь, ревущий пожар.
А в банке – бессмертие
такое лютое,
что холопы за смертью очередь занимают.

@темы: @стихи

---

cто простуженных осеней

сто простуженных осеней, медленных зим,
сто живительных вёсен за ними.
снова август. дожди. и тропинки в грязи.
лес пропустит, ветвями обнимет.
затянулись могильные раны земли,
но по-прежнему страшно и странно
то ли сердце стучит, то ли поезд вдали.
где ваш бывший, прекрасная анна?
здесь посмертную вахту безмолвно несут,
каплет с веток слезами водица.
здесь уже навсегда в ковалёвском лесу
гумилёвский трамвай заблудился.

@темы: @стихи

---

до рейкьявика

ехали поездом
из керчи в крайстчёрч
а потом в рейкьявик
курили доширак
втихаря на багажной полке
попутчики мерились
добродетелью и рублями
в ридере стравливал
гномов и орков толкиен

не отличая служебное
от наличного и от книжного
проводник выдавал бельё
глядел из должности волком и
облизывался на сиськи маши
той что из нижнего
и её любовницы
из новгорода на волхове

маша читала вслух
стихи спарбера и крупинина
верлибры близнюка
зачарованно бормотала
любовница ржала дрожала визжала
именно
вот это паэзь
и за попу машу хватала

разносчики куриц
газет и прочей заразы
говорили
что поезд проклят и не взлетит
дембеля хорохорились
что лучше мы все и разом
их кукушки куковали максимум до пяти

в полуфинале
наш ужас поддался лени
нам не впервой
можно машу а можно не

старики вспоминали
что по вагонам ходил пелевин
с жёлтой стрелой
нарисованной на спине

маша сказала
все мужики козлищи
но стихи у них хорошие
как ламбруско
и неважно
которого выберешь ты из тыщи
главное
чтоб он в вечность плевал по-русски

вот моя любовница
и имени не упомню
стразы стринги оргазмы
культуры ноль
послушная и безотказная
словно пони
а могла бы херачить стихи
как сапфо
но

ты студент не смотри
что мы все в говно
мы уже давно
просто беженки
мчим по кругу в ржавой дрезине
готовы к труду же
и гендерной обороне же
в нижнем
верхнем
и в том что посередине
не говоря уже
о торжке
или там воронеже

я бы любому поэту дала
но поэзия вам мала
вам бы денег
и памятник из гранита

вот спарбер с крупининым
эти себе не врут
засыпают поэтами
и просыпаются поутру

тройка
семёрка
да к ним бы победный туз
но дама ваша убита

чуть задремлешь
и слышится энгельберт хампердинк
а проснёшься
кобзон ли
ротару
эдита пьеха ли
задорные песенки
но на сердце от них смердит

до рейкьявика не доехали
не доехали

@темы: @стихи